4556 
Развитие гендерных исследований и социально-критических теорий привело к вопросу о необходимости новых образовательных философий. Это обусловлено тем, что «традиционное пространство» учебного класса и существующие модели преподавания во многом не соответствуют содержанию и духу курсов, затрагивающих вопросы гендерных и иных неравенств, режимов сексуальности, критического переосмысления отношений власти, социального порядка. Соответственно, в академическом пространстве стали появляться новые смелые образовательные идеи, одной из которых является квир-педагогика. О том, что она собой представляет, а также о возможностях её практического применения в постсоветском образовании мы побеседовали с украинской исследовательницей Ольгой Плахотник.
Педагогика часто воспринимается как что-то «скучное», «устаревшее». Насколько вообще релевантно использование этого понятия в начале XXI века?
Да, педагогика – это одно из «нехороших» слов в постсоветском пространстве и посткоммунистической Европе в целом. На других континентах педагогика обозначает нечто иное, поэтому, например, в США не остерегаются этого слова и употребляют его очень широко. Об этом интересно написала американка Кармен Люк [1], назвав «анекдотом» эпизод из своего профессионального общения в Словении в 1994 году, когда она неожиданно для себя обнаружила некоторое презрение и отвращение к слову «педагогика» со стороны феминисток и гендерных исследовательниц. В процессе расспросов выяснилось, насколько разная политическая и интеллектуальная история лежит в основании одного и того же понятия по обе стороны Атлантического океана. Люк предположила, что для посткоммунистических стран слово «педагогика» означает две модели, которые в разное время доминируют в образовании, однако обе ассоциируются с ригидной и авторитарной парадигмой обучения как механистической передачи знаний. Первая – это прусский дидактизм XIX века, вторая – модель коммунистического воспитания, официально доминировавшая в СССР и странах «социалистического лагеря». Поэтому после распада коммунистического блока прогрессивно настроенные люди стали избегать слова «педагогика», чтобы выстроить новый академический вокабулярий, без «плохих» коннотаций.
В Украине происходит приблизительно то же самое. Многие люди из социально-критических академических кругов если и занимаются проблематикой образования, то стараются не называть свои занятия «педагогикой».
Но вот понятие «квир», наоборот, является достаточно новым для постсоветского региона. Как бы Вы могли определить его?
Про слово «квир» рассказывать нужно долго, у него своя увлекательная история в английском языке и немного другая история в языках славянских. Это слово используется сегодня преимущественно в двух значениях. Первое, гораздо более известное и распространенное: квир – это синоним понятия ЛГБТ (например, квир-кино = кино про ЛГБТ). Иногда и вовсе используют аббревиатуру ЛГБТК, где «К» – квир – прибавляют к ЛГБТ. Второе значение существенно отличается от первого и отсылает нас ко квир-теории – постмодернистскому способу помыслить сексуальность, пол и гендер как социальные конструкты, а также к исследованию механизмов построения бинарностей и нормативностей, к постфукианской критике власти и идентичности. Более того, в некоторых англоязычных источниках предлагают лингвистическую игру со словом «квир», используя его то как существительное, то как прилагательное, то как глагол [2]. Но в целом квир-теория – это весьма подрывной, как говорят, субверсивный способ осмысления мира, переворачивающий многие обыденные представления из области «здравого смысла» буквально вверх тормашками. Не претендуя на исчерпывающее объяснение квир-теории, хочу предложить цитату из Розмари Хеннесси: «Квир-теория ставит под вопрос любые самоочевидные, на первый взгляд, категории (мужчина, женщина, Латино, еврей/ еврейка, буч, фем) так же, как и общеизвестные оппозиции (мужчины – женщины, гетеросексуальность – гомосексуальность) или соответствия (гендер = пол) – то есть все то, что является основанием конвенциональных представлений о сексуальности и идентичности» [3].
А что же такое квир-педагогика?
Несложно предположить, что если слово «квир» так неоднозначно, то и под «квир-педагогикой» можно понимать разные вещи. Собственно, так и происходит. Поэтому далее я могу говорить только о том, что я лично называю «квир-педагогикой» – и здесь, разумеется, я ничего не изобретаю, а только переосмысливаю те идеи, которые уже опубликованы в книжках и статьях. При всей моей осторожности по отношению к «педагогике», я предпочитаю использовать прямую кальку с английского «квир-педагогика», а не подбираю синонимы. Поскольку, как мне кажется, субверсивность понятия «квир» переворачивает все словосочетание. Несколько упрощая, я бы сказала, что квир-педагогика – это очень необычные образовательные стратегии, где поставлены под сомнение не только все базовые предпосылки известных теорий обучения и философии образования, но также их эпистемологические и онтологические основания, например: что такое знание, как оно образуется? Или: кто такой познающий человек? То есть это очень постмодернистский способ помыслить образование и вытекающие из него особые, деконструирующие практики.
Насколько это направление развито в академических кругах?
Публикации по квир-педагогике появились в Канаде, США и Австралии в последние пару десятилетий, и их все еще очень немного. В скандинавских странах только-только начинает развиваться похожее направление под названием «норм-критическая педагогика». И в том, и в другом случае речь не идет об устоявшейся теории или сложившихся в некую систему принципах. Скорее, это текучий и многообразный процесс переосмысления реальных образовательных ситуаций и практическое экспериментирование. Ни о какой институциональной укорененности квир-педагогики говорить невозможно: этот способ мышления в принципе перпендикулярен существующим институциям и структурам, постоянно подвергает их сомнению и критике. Мне нравится ироничное высказывание из одной статьи: «Квир-педагогика – это квирная вещь, и для ее изучения обязательно нужны “квирные линзы”» [4].
Почему Вы решили обратиться к изучению квир-педагогики?
Я добралась в своей работе до квир-педагогики в процессе исследования феминистической педагогики. Эти темы взаимосвязаны, они вписаны в общую логику развития критических образовательных теорий. Говоря языком математических пропорций, квир-педагогика относится к феминистической педагогике так, как квир-теория относится к гендерной теории. То есть неправильно сказать, что первое есть разновидность второго – между ними есть существенные (парадигмальные) отличия, – но в то же время это развитие одного и того же процесса критического переосмысления проблематики пола, гендера и сексуальности.
Можете ли Вы пояснить, что такое «феминистическая педагогика»?
Феминистическая педагогика также не является чем-то однородным, правильнее было бы говорить во множественном числе: феминистические педагогики. Однако все их вариации – это совокупность образовательных теорий и практик, нацеленных на вскрытие и уменьшение неравенств в классе или аудитории, а также в обществе в целом. Феминистическая педагогика началась с фокуса на гендерном неравенстве, но затем часть сообщества стала разделять мнение, что неравенства по разным основаниям взаимно и неотделимо переплетены, и поэтому сегодня чаще всего феминистическое преподавание в равной мене чувствительно к сексизму, гомофобии, трансфобии, расизму, эйджизму, эйблизму и так далее.
Феминистические педагогики бывают разные, и некоторые основываются скорее на эссенциалистских теориях. Например, классическая феминистическая педагогика 1980-х, исходя из идеи о подчиненном положении женщин в обществе, ставила целью либо предоставление студенткам точно таких же образовательных прав и возможностей, как и студентам (либеральная модель), либо предлагала им особую заботу и поддержку как представительницам субординированной группы («этика заботы»). В этих подходах ученическая или студенческая группа выглядит состоящей из двух гомогенных подгрупп, в данном случае женщин и мужчин. Когда позже в феминистические педагогики стали включать интерсекциональность, схема крайне усложнилась. Возникло множество вопросов, например, кто более угнетен: белые женщины или «цветные» мужчины; гетеросексуальные небелые или гомосексуальные белые; богатые «цветные» или бедные белые? И так далее.
А в чем же тогда специфика «квир-педагогики» по сравнению с феминистическими педагогиками?
Квир-педагогику тоже интересуют неравенства, однако здесь фокус смещается на процессы и механизмы социального конструирования различий и «инаковости», а следовательно, «нормы» и неравенств. Например, вместо проблемы «как преодолеть дискриминацию женщин» (так она звучит в феминистической педагогике) вопрос в квир-педагогике будет поставлен принципиально иначе: как создаются «женщины»? Что делает из людей «женщин»? Каким образом конструируется представление о группе «женщины» для оправдания существующего социального неравенства? Как переплетены в этом конструировании гендер, пол и сексуальность? Каковы механизмы распределения власти в таком конструировании?
Можете привести пример, как это выглядит практически, в школьной аудитории, например?
Если в классе звучит сексистская или гомофобная реплика в стиле «все женщины глупы» или «геи виновны в эпидемии ВИЧ», то реагирование в стиле классической феминистической педагогики направлено на доказательство того, что утверждение неверно и политично. Другими словами, на доказательство того, что глупость на самом деле является характеристикой, не зависящей от пола, или что сегодня ВИЧ распространяется по разным каналам. Феминистическое преподавание может использовать эти ситуации как примеры «стереотипов», которые идеологически никогда не нейтральны. То есть это более модерный способ мышления, работающий с категориями фактов и реальности.
А вот квир-преподавание поставит вопрос по-другому: давайте подумаем вместе, почему существует такое представление? Кому оно выгодно, как оно включено в распределение власти и ресурсов? Кто такие «женщины» или «геи» в этих утверждениях? Как и почему выстраиваются бинарные оппозиции «мужчины – женщины», «гетеро – гомо»? Почему используются именно эти слова, а не другие? И так далее. Фактически, речь идет о деконструкции утверждений и дискурсов, их порождающих, а не о реальности как таковой. При этом один и тот же человек в своем преподавании может «скользить» по разным феминистическим и квир-педагогическим моделям в зависимости от сложившегося контекста.
Квир-педагогика в украинском и вообще постсоветском контексте возможна ли, необходима ли?
Ответ зависит от того, как мы понимаем цели образования. И квир-, и феминистическая, и другие «радикальные» педагогики абсолютно необходимы, если образование направлено на развитие критического мышления (причем не столько в абстрактно-логическом смысле, сколько в применении к анализу актуальной социальной действительности), на преодоление неравенств и стигм, на эмансипирующие эффекты и анализ власти, на укрепление связи обучения и активизма ради пользы и развития того, что в английском языке называется community.
Если же у образования цели иные, то «радикальные» педагогики не нужны и даже могут быть вредны с точки зрения тех, кто определяет образовательную политику страны или отдельного учебного заведения. Например, в неолиберальной модели университеты чаще всего декларируют цель подготовки конкурентоспособных специалистов для рынка труда, а не критически мыслящих людей, способных распознавать действие властных дискурсов и противостоять им. Поэтому здесь «радикальные» педагогики неуместны. В то же время они возможны в виде точечных инициатив отдельных преподавательниц и преподавателей.
Кстати, это как раз моя ситуация. Я экспериментирую с феминистической и квир-педагогикой на своих занятиях. У меня есть (и, к счастью, расширяется) круг коллег из постсоветских университетов, и мы можем очень интересно и плодотворно обсуждать свой опыт вне образовательных институций. Я имею в виду трехгодичный проект HESP/ReSET «Гендер, сексуальность и власть», объединяющий преподавательниц и преподавателей высшей школы, заинтересованных в квир-теории и феминистической и/или квир-педагогике.
Расскажите о своих работах, исследованиях, проектах, затрагивающих тему квир-педагогики и, может быть, квир-исследований в общем?
Вот упомянутый проект HESP/ReSET «Гендер, сексуальность и власть», в котором я со-директорствую вместе с Марией Маерчик, и является одной из наших работ. Он длится уже почти три года, и в мае 2014-го заканчивается большим событием – международной конференцией «Гендер, сексуальность и власть: квиризируя нормативность». Поскольку в проекте три года работала одна и та же группа (три десятка людей, преподающих курсы по гендерным студиям и исследованиям сексуальности в пост-советских университетах), то конференция задумана как символическое событие «размыкания круга», то есть выхода в более широкое преподавательское и исследовательское сообщество. Мы также надеемся, что получившаяся в результате работы проекта сеть будет способствовать общению и взаимообмену еще долго.
Среди других проектов можно назвать недавно изданный в киевском издательстве «Критика» учебник на украинском языке «Гендер для медиа» (главная редакторка Мария Маерчик, редакторки Галина Ярманова и я, разделы написаны шестью соавторками). Методологически этот учебник написан с позиций конструкционистской гендерной теории и фактически выходит на горизонты квир-теории, хотя и не постулирует это прямо.
И, наконец, мой личный проект, на котором я максимально сосредоточена сегодня, – это книга о феминистической и квир-педагогике, в которой я пытаюсь обобщить и проанализировать то, что уже сделано по этой теме на английском языке. Я провела год в США как стипендиатка Программы Фулбрайта, и не только прочла много книг, но также поучаствовала во множестве реальных университетских занятий, построенных на принципах феминистической или квир-педагогики. Это очень интересный опыт, поэтому мне не терпится об этом рассказать украинскому и постсоветскому образовательно-академическому сообществу.
Примечания:
[1] Luke C. Feminisms and Pedagogies of Everyday Life. SUNY Press, 1996. P.1–2.
[2] Greene F. L. Introducing queer theory into the undergraduate classroom: Abstractions and practical applications // English Education. №28 (4), 1996. P.323–339.
[3] Hennessy R. Queer Theory: A Review of the differences Special Issue and Wittig‘s The Straight Mind // Signs. №18, 1993.
[4] Shlasko G. D. Queer (v.) Pedagogy // Equity & Excellence in Education, №38, 2005. P.123–134.
Беседовала Татьяна Щурко
