6492 
«Душу й тіло ми положим за нашу свободу
І покажем, що ми, сестри, посестринського роду...»
Каждый раз, когда я слушала, стоя на пьедестале, эти слова, сердце мое наполнялось гордостью и счастьем. Так продолжалось годами, но потом появились эти радикальные маскулисты и начали говорить о том, что это только про женщин и это не инклюзивно. Выглядит такой демарш, с моей точки зрения, очень странно, потому что мы же веками жили в обществе, где женский род — это универсалия. Когда мы говорим «человек», «она», всем очевидно, что речь идет обо всех людях. Честно?! Я не понимаю, зачем уродовать язык всеми этими мужскими окончаниями и вообще, все это маскулинное движение от недо*раха и вседозволенности. Ну кто им не дает прав?! Нормальной женщины у них просто не было. Лезут постоянно в наши женские сферы, лучше бы занимались своим естественным предназначением — оплодотворением. Но...
Когда мне было пять лет, я особо не задумывалась, с кем мне играть и в какие игры. Девочки, мальчики — разницы особо не было, у нас была смешанная компания. Мне, думаю, в принципе, повезло: мои родители не запрещали мне лазать по деревьям, играть в казаки-разбойники и никогда не одергивали фразой «Ты же девочка!». Эти фразы впервые я услышала от других мам и пап в отношении своих дочерей. Думаю, мне до сих пор не удалось до конца вникнуть в сакральный смысл этой фразы и прочувствовать весь ее драматизм. Причем я уверена, что над смыслом этой фразы никто особо не задумывается, она просто передается из уст в уста, как концепт, который, по идее, все должны понимать. Это как с «традиционными ценностями»: все узнают эту фразу, но никто не задумывается о конкретике.
Так вот, «ты же девочка!» — что это значит? Это значит, что ты не мальчик. Точка. Неоспоримый факт. Однако если мы перевернем ситуацию и начнем восклицать: «Не делай этого, ты же мальчик!», — смысл изменится кардинально. Это и называется гендерной матрицей, или гендерными ожиданиями (ролями). Каждой из нас при рождении уготована участь «быть девочкой, женщиной, матерью». И, казалось бы, ничего плохого в этом нет, девочкой быть не плохо. По сути, все верно, такой биологический факт. Однако «ты же девочка» — это не о твоих половых органах, увы, это о твоей роли для общества, о том, как ты должна прожить свою жизнь. Это о том, как ты должна выглядеть, вести себя, с кем и где появляться, чем заниматься и как должна поступать в той или иной ситуации. Другими словами, «быть девочкой» — это когда не повезло родиться «человеком». Потому что норма — это мужчина.
Вся наша жизнь устроена с ориентацией на среднестатистическую норму и, увы, у меня для вас плохие новости: если вы женщина, то норма — это не вы.
Всё, что мы видим и узнаем с самого детства, — это о мужчинах. Супергерои, главные персонажи мультиков, ролевые модели — они все мужчины. И только с недавнего времени, под давлением общества, которое начало стремиться к равенству, начали появляться другие образы. Мы начали видеть, что женщина тоже может быть супергероем!.. Или супергероиней? Не факт? У многих такие изменения вызывают ухмылку и сарказм. Мы так часто слышим, мол, ну вот, эти феминистки, считают, что женщина может спасти мир, но это же утопия! Она же недостаточно... И дальше следует огромный список «недо». Люди думают, что это такой тренд — просто разбавить фильм женскими персонажами.
Но почему именно разбавить? Почему не фильм только с женщинами, и нет, это не «женский» фильм, а кино обо всех! Ведь почему-то у нас никогда не вызывает недоумения тот факт, что во многих фильмах женщин вообще могло не быть, или одна, в качестве обслуги, секс-игрушки, или мелькнуть в эпизодической вспомогательной роли? Почему для нас это нормально? И почему не нормально, когда в фильме главной супергероиней, спасающей мир, оказывается женщина?
Так вот, «быть девочкой» — это не про «быть супергероем». Это, скорее, про «не высовываться» и не лезть никуда, куда можно мальчикам. «Быть девочкой» — это про то, чтобы не оспаривать мужское лидерство, а безвозмездно помогать и поддерживать. «Быть девочкой» — это про то, как надо себя вести в мире, который тебе не принадлежит. Это свод правил, который тебе написали и изменить который ты можешь только с согласия мужчин.
В этом мире каждая твоя попытка стать на одну ступень с мужчинами пресекается и наказывается, потому что воспринимается как попытка перевернуть мир «с ног на землю». Это происходит не потому, что мужчины такие плохие и хотят тебя не пустить или унизить. Это естественная реакция на посягательство на «свой мир», «собственность». Потому что когда ты всю жизнь воспитываешься как «норма» и «имеющий право, просто потому что ты мужчина», любую попытку что-то изменить ты будешь воспринимать как атаку на свой мир и защищаться. Именно поэтому любые движения по либерализации разных сфер жизни и все феминистическое движение в целом часто видятся как попытка что-то отобрать у законных хозяев.
Внедрение феминитивов в язык, к примеру, не является каким-то странным процессом, ведь, по сути, это органические изменения языка, которые происходят постоянно. Язык — это не константа, он возникал и формировался со временем, так же он и меняется. Но феминитивы — это про появление в языке женщин, и это болезненно, потому что означает автоматическое расширение мужской нормы. Это как взять «святое» для многих понятие «братство» и пустить туда женщин. У меня очень сложное отношение к тому, каким образом происходит либерализация общества по отношению к разным группам людей, и тут очень показательно анализировать именно процесс расширения прав и возможностей для женщин.
О феминитивах с людьми говорить сложно, даже со многими женщинами, потому что появление феминитива к «нормальному» названию профессии воспринимается как поражение. Мы так долго достигали того, чтобы иметь право называться профессором, что «возвращение к женскому названию» воспринимается как унижение и понижение статуса. На самом деле именно тут мы наблюдаем весь ужас патриархальной модели воспитания, которая заточена на «норму» мужчину. Как написано в новом украинском правописании: «згідно з пунктом 4 параграфу 32 правопису, іменники на означення осіб жіночої статі утворюються від іменників чоловічого роду за допомогою суфіксів». Получается, что женщина все еще определяется через мужчину, путем изменения чего-то, убирания или добавления.
Не секрет, что, собственно, все в нашем мире рассчитано из нормы среднестатистического мужчины. Тут, безусловно, можно долго спорить и доказывать, что от этого страдают не только женщины, но и мужчины, которые в эту «норму» не вписываются. С этим никто и не спорит, однако женщины страдают от этого в десятки раз больше. Мы, женщины, никогда не жили в мире, который является нашим миром, мы всегда воспринимались как женщины, а не люди. Я хочу жить в мире, в котором меня не будут определять через мужчину, я хочу жить в мире, где я человек.
Моя феминистическая утопия — это мир, в котором я уполномочена говорить от лица всех людей и меня не воспринимают как представительницу «женских вопросов» или «женских проблем», а стоящего со мной рядом мужчину почему-то — представителем всех людей. Я хочу жить в мире, где при словах «женская повестка», «женский марш», «гендерные вопросы» люди не начинают хихикать или расслабляться, будто все важные вопросы мы уже обсудили. Я хочу жить в мире, где для того, чтобы феминистическое движение выглядело серьезно и значимо, в него не обязательно привлекать мужчин. Мне бы хотелось, чтобы в этом мире феминизм воспринимался как правозащитное движение для всех людей, независимо от того, что в его названии нет маскулинности. Я хочу, чтобы в идеальном мире сравнение с женщиной не было унижением или оскорблением, а сравнение с мужчиной — похвалой. И я сделаю все возможное для того, чтобы это не осталось утопией, а стало реальностью, в которой мы, женщины, имеем свою историю и свою реальность, не образованную от мужской «нормы». Чтобы наше сестринство было качественно новым образованием, а не калькой с мужских институтов.
